Начало Глава 3 Глава 4

31 марта 2008 года

Последний брутальный секс с Сашей по любви оказался качественнее, что секс без любви с Бодлером. Зачем я вообще согласилась на это? Верно сказано: «Нет на свете тяжелее измены, чем измена себе самому».

А начиналось всё безобидно. Бодлер пил водку, я сок, мы слушали какого-то пьяницу Ника по прозвищу Рок-н-Ролл, который читал по видео бездарнейшие стихи. Всколоченные волосы, кривые зубы, одержимый взгляд – неудивительно, что у него нет поклонниц. Потом мы долго спорили с Бодлером какого пола солист группы Tiger Lilies. Бодлер твердил, что это женщина, а я не уступала и твердила, что это мужчина. Закончился спор постельным перемирием под зажигательные звуки их песенки The Сrack of Doom is coming soon (Наступает конец света), её Бодлер зациклил, и она долбила без перерыва, из зажигательной постепенно становилась надоедливой и крикливой.  

Смена настроения произошла от скучнейшего секса, и я была в шоке: страсти, которую я видела в его глазах, в строках его сообщений, в его слоге изложения, просто не существовало. Он, видимо, тоже живёт в своих фантазиях, это было заметно в процессе того, как он меня трахал. В его действиях не было даже намёка на то, что он меня просто хочет, как мужчина хочет женщину – безо всякой любви. И это было самым неприятным открытием.

А ещё говорил, что актёр из него отвратительный! 

Утром он старался не смотреть мне в глаза и молчал. Я выпила кофе и поехала домой. Город был таким чудесным, что притупил чувство глубокого одиночества, которое проросло во мне в тот миг, когда мы начали заниматься сексом. Город был окутан какой-то дымкой, которая достигала носа, вливалась внутрь и лечила видами родившейся весны, островками грязи и нерастаявшего снега, и невидимой розовой пеленой, которая, как комар, лезла на глаза, пока не проникла в каждый кубик сетчатки и не восстановила спокойное состояние духа. 

19 апреля 2008 года

Я себя чувствую, как ангел, о котором человек, накануне просивший у него помощи, даже не вспоминает.

У меня задержка месяц. Сегодня сделала тест, и он оказался положительным. Что делать? За это время от Бодлера пришла Смс-ка: «Ты разочаровалась?». Я набрала: «Да» и удалила его контакты. От Саши несколько дней назад пришла глупая СМС-ка: «Я готов дать тебе фильм, который ты хотела посмотреть». Я набрала: «А какой фильм я хотела посмотреть?». «Неверная». Я не ответила, намёк мне был понятен. Наверное, у его поэмы «Виртуальное блядство» будет часть два, как у «Поминок». 

А я написала странное стихотворение.

У нас с вами будет ребёнок. Вы в курсе?
Не просто какой-то, а звёздный мальчик!
Нет, не мои полетели гуси,
А ваш косяк приземляться начал.

Теперь вы отец. Неужели не рады?
Отец ещё не рождённого гения.
Не надо строить из камня преграды
Чтобы сын к вам шёл через тернии.

А впрочем… Звёзды всегда одиноки.
Оставлю на небе сына малютку.

И почему-то я оборвала строчку. И последний куплет я так и не поняла: что я хотела этим сказать? Я ни за что не сделаю аборт.

20 апреля 2008 года

Сегодня решила признаться Саше, что беременна, но не смогла найти предлога для звонка и отправилась наугад. У самого его подъезда меня стали одолевать сомнения, стоит ли ему открываться. Может, бросить его? Мавра же его бросила, а я не Пятница, я тоже Робинзон. И я повернулась, но вдруг дверь отворилась и вышла какая-то потрёпанная жиличка. Я подумала, что это знак и поднялась на пятый этаж. Но едва я протянула руку к кнопке звонка, из-за соседской двери донеслась песенка «бьют больно, а мне прикольно», и я расстроилась, но уходить было поздно – я непроизвольно нажала на чёрный кругляшок.

Саша, открывший мне дверь, был грустный и трезвый. Он молча пропустил меня в квартиру, молча смотрел, как я разуваюсь и расстёгиваю курточку. Молча посторонился, пропуская меня в комнату, а когда я робко произнесла «Я тихо посижу», он достал с полки фотоальбом, протянул его мне со словами «Если тебе всё ещё интересно, какой я, можешь познакомиться». Я расположилась на тахте и начала листать альбом, а Саша уткнулся в компьютер. 

Там почти не было фотографий. Несколько детских снимков, обычных для времени сорок лет назад – маленький мальчик в матросском костюме, этот же мальчик держит в руках мяч, и он с коробком спичек в руках. А дальше было наклеено только одно фото девушки, удивительно похожей на меня. Она довольно, даже хищно улыбалась, а у неё на руках грыз погремушку малыш. 

Справа от фотографии был приклеен лист бумаги: «Как я по тебе соскучилась! Как же я хочу уткнуться в твои ладошки. Как же я тебе люблю! Твоя Мавра».

Я закрыла альбом, обхватила голову руками и просто сидела на тахте и ни о чём не думала. В этой пустоте образовались строчки.

Узнать во время перекура,
Что ты – единственная дура.
Не просто дура, а дурища,
Никто тебя в ответ не ищет.

Русалка отдала сопрано
И получила в сердце рану.
Не доставало ей гламура,
И упустила принца, дура.

«Зачем ты пришла?» - не оборачиваясь, спросил Саша.

«У нас с тобой будет ребёнок», - тихо произнесла я.

«Лиза, - помедлив, ответил он, оборачиваясь. – Это у тебя будет ребёнок. А я не могу иметь детей. Иди домой».

Я встала, оделась и ушла. Он не провожал меня. Не прислал СМС. Не позвонил. Я была уничтожена как Ванина Ванини.

28 апреля 2008 года

Мама сказала, что ребёнок это хорошо, но у нас денег, чтобы его содержать, и как я не уговаривала, что всё обойдётся, как ни плакала, она была непреклонна и записала меня в клинику на завтра. Но аборт я не сделаю ни за что, пусть это ребёнок Бодлера.

В полумёртвом состоянии я сидела у окна до самого вечера и смотрела, как шелестит за окном сирень. И я так увлеклась, что из куста проступила девушка с длинными волосами, как на картине Врубеля. И мне стало легче. Сиреневая девушка глядела на меня ласково и протягивала свои зелёные руки-ветви, будто хотела мне что-то отдать. Я открыла окно и взяла с её ладоней горсть земляники. Эта ягода помогла мне написать моё самое последнее стихотворение, которое никто никогда не прочитает.

Я тебе принесу на зарнице
Земляники медвяную горсть.
Ты сегодня задумал проститься
И отправиться дальше, мой гость!

Мне, как другу, шепнёт медуница,
Что напрасен душевный мой труд.
Что любовь твоя только блазнится,
А соседки бессовестно врут.

Я на завтрак сварю тебе кофе,
Приготовлю с укропом омлет.
Интересно, запомню твой профиль
На ближайшую тысячу лет?

Ты захочешь пройти через поле,
Обрывая метелики трав.
И, как зверь, пострадавший в неволе,
Мне докажешь легко, что ты прав.

Перепёлок встревоженный клёкот
Запорхнёт из травы на межу.
Без объятий, без слёз и упрёков – 
Я с улыбкой тебя провожу.

Я с тобою пройдусь до поляны.
Ворочусь. И останусь в петле.
И покажется запах медвяный
Самым горьким тебе на земле.

Вот так закончилась моя история. История никому не известной поэтессы Лизы Консьержкиной, которая любила знаменитого поэта Сашу Чернова. Любила как умела. Наверное, слишком по-детски. Но я сама ещё ребёнок, мне только двадцать лет. И это была моя первая любовь. Любовь и судьба в одном лице, потому что судьба – это не когда любовь до умопомрачения, а когда тебе кого-то дали и ты с ним мучаешься. 

Когда я нашла в кладовке зелёную верёвку, я поняла, что на верном пути. Вот они какие, зелёные бусы из жадеита! 

«Я отдал тебе портрет Короленки и нитку зелёных бус». 

Я умирала несколько минут, и мой гибнущий мозг показал мне последнее в моей жизни видение. Я оказалась в незнакомой комнате, полной дыма. Слева и справа подступал огонь к стоящему в ступоре человеку, который не мог выбрать в какую дверь ему выйти, чтобы спастись. Человек переводил взгляд с одной двери на другую, как Буриданов осёл. Я хотела подойти, взять его за руку, и подвести к правой двери, но, приглядевшись, я увидела на ней надпись «Мавра». Я послала человеку прощальный поцелуй и растворилась в воздухе...