Предыдущая Глава 3

Глава 4.

    Монотонность дня перенеслась в сон, который показывал Зое всякую дребедень. Снилось ей, что она наводит порядок в своей крохотной квартирке. Вот она тряпочкой протирает рамки фотографий, потом стол, потом ноутбук, зачем-то она включает его, изменяя правилам уборки, и руки сами несут ее на заветный сайт… И тут глаза у Зои лезут на лоб!  

           Этого не может быть! Конечно же, не может, это же сон! Или не сон? Как бы то ни было, но Киан ответил.

    "Дорогая Зоя, вы даже не представляете всю пропасть моей радости, когда я прочел ваш отзыв… Разбирая старые свои записи перед Рождеством, я наткнулся на этот незатейливый набросок – мой самый первый сюжетик, из-за которого я и стал аффтаром.

    Что-то заставило меня выставить его на этом мертвом сайте... Кроме тривиального объяснения, что это проделки выпитой водки, другого я не нашел (((

     Поражен вашим видением текста!!! Вот уж не думал, что он столь глубок, писал я его очень давно, смысла особого не вкладывал, вернее, смысл рядом с вашей трактовкой не стоял и близко.

      Данковскому до чертиков надоела его подружка Лара, она достала его корявыми виршами о воинах астрала, и чтобы оправдать свое бегство, он наврал ей с три короба, что его позвал голос из ада.

    Но я не собирался делать из Данковского современного Орфея! Это прожженный, мерзкий тип. Не верьте ему, Зоя. Он закоренелый мизогин, и не родилась еще женщина, которая изменила бы его.

      Я не закончил сюжет, потому что понятия не имел, куда отправится этот субчик, ведь он не приспособлен к жизни, и самая большая его печаль случилась, когда ему не хватило средств расплатиться в винотеке за арманьяк Janneau из винтажной коллекции 1984 года. Это были единственные слезы в его жизни… простите, что разочаровал!

      И вы – удивительная женщина – потому что дали ему шанс. Видно, не так уж он плох, этот мой герой… а что если его теперь хорошенько поломать, как вы думаете? И на самом деле отправить в ад для исправления, – уверен, таких женоненавистников жительницы рая не привечают (((

     Да, и я нахожу здравой вашу мысль переписать судьбу Марии. Черт возьми, вы даже не подозреваете, как несчастен я, блуждая во тьме читательского забвения! А если дельце выгорит, клянусь, я возведу для вас кафе "Три свечи"! Я буду не я, если не потрачу весь гонорар на то, чтобы декорировать интерьер кафе в стиле венских кофейных домов, как в моем последнем романе "Мужской клуб" и приглашу туда на кофе вас! И попробуйте только отказаться, иначе я взорву весь этот чертов мегаполис! Засим прощаюсь, бегу, спешу писать продолжение. Ваш Киан".

     Прочитав эти горячие строки, словно сочащиеся летним июльским зноем, Зоя погрузилась в иллюзорный океан счастья и достигла бы, наконец, дна, если бы звон будильника не поймал ее в свою временную сеть. Вынырнув на поверхность реальности и выбравшись на берег утра, она ощутила невероятный прилив сил. Душа ее расцвела розовым цветом анемона, и пустынный зной сайта Киана не опалил нежные лепестки.

       Так вот кем был тот настойчивый поклонник! Это же и был сам Киан, и он точно списал образ Марии с Зои, ведь невозможно было придумать его с такой пугающей схожестью! Как же теперь жалела она, что пренебрегала им… Она и внешность его хорошенько не разглядела. Среднего роста, худощавый, невзрачные глаза, непримечательное лицо, да еще в обывательских джинсах...

      И не было в жизни ни длинных пшеничных волос аристократа, ни волчьего блеска хищных глаз ассасина, впрочем, и Зоя бросила все дела, когда ей сообщили, что мама при смерти и, окружила ее заботой, оставаясь с нею до последнего часа… Но почему же Киан, бывая в цветочной лавке, не признался, что он и есть автор романа "Мужской клуб", где упоминается кафе "Три свечи"?

        "Он боялся, что я полюблю не его, а его славу", – ответила сама себе Зоя, выбирая белый свитер.

   "Долой черноту!", – твердила она, окидывая обновленным взглядом пастельную палитру свежевыпавшего снега.

        И зима больше не дразнила морозом, и мегаполис не казался тюрьмой. Он был очень даже ничего! Пройдясь по проспекту,    Зоя отметила пространственные изменения. Фарфоровые куклы в витрине игрушечного магазина теперь не провожали, а встречали игрушечные поезда, наверное, прибывшие из далекой страны безоблачного счастья. Плюшевые пингвины, высунувшись из-за елочной конструкции, гладили округлые брюшка, а ежевичные глаза зефирных мышек сверкали алмазной пылью…

         Однако Зоин запал быстро закончился, когда в ее воображение незваной гостьей вклинилась реалистка.  

      "Ну да, он тебе ответил! Ответил в твоей голове, а не в реальности! И это твой мозг связал незадачливого поклонника из магазина с известным писателем Кианом. Он, такой знаменитый, всеми обожаемый, разве мог устоять против женского обаяния? А твою лавку он посещал лишь потому, что задумал написать роман "Мужской клуб" и выбрал прототипом тебя – первую попавшуюся цветочницу –– ты просто не гнала его, позволяя сидеть на диванчике и лопать бесплатные леденцы, а ведь он ни единого раза не купил даже уцененной розочки! Вспомни, романная Мария тоже продавщица: симпатичная, но недалекая и, как выяснилось, вовсе не святая".

        Реалистка не только грубо обрубила крылья Зоиной души, но и плюнула в светлую палитру мира чернильной краской. Всего мгновение длилась Зоина свобода, похожая на прыжок кошки Доминики, и вот ее вернули в привычные стены, и окно распахнется лишь через год… если распахнется.

         Зоино горе передалось в этот день и городской электросети. Внезапно налетевший ураган обесточил половину мегаполиса, и сгустившийся мрак расколол уютные внутренности царства флоры. Розы в вазонах окрасились в цвета ночи, колокольчик на двери звенел как бубенец на колпаке одержимого. Глаза покупателей горели демоническим огнем. Вечером небо закуталось в шаль свинцовых туч.

        Даже Лариса из пекарни не улыбалась в этот вечер и подавала Зое сэндвич молчаливой подбитой ласточкой. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в ее жизни случилась трагедия, и лишь нахождение среди людей держало ее на плаву.

         – У вас что-то случилось, Лариса? – осторожно и мягко поинтересовалась Зоя, рассчитываясь. – Простите, что я спрашиваю, но вы мне очень симпатичны.

         – Мою дочь избили трое подонков, – жгучей лавой полилось из Ларисы. – Она – сущий ангел, даже больше, она святая, хотя принимает пациентов в обычной земной поликлинике. Она отдает больным всю себя, для каждого находит доброе слово, ей несут свои беды и на работу, и домой.  За что же ее так? Кто же мог так жестоко поступить?

          Глаза Ларисы наполнились слезами. Зоя тоже была на грани истерики.

        – И, представляете, после всего, что с ней сделали, она, провожая меня утром в прихожей, напомнила, чтобы я не забыла сделать в обед укол инсулина!

          – Мне жаль, – выдохнула Зоя. – Передайте ей мое сердечное расположение… Может, я могу чем-то помочь?

       – Передам, – кивнула Лариса. – А чем вы ей поможете? Если только сделаете так, что преступников покарает само небо, ведь она даже в милицию отказалась заявить… не хочет брать на себя грех осуждения.

           – Я постараюсь стать небом, – внезапно пообещала Зоя.

           – Зачем вы так зло шутите? – укорила Лариса и, закрыв лицо руками, выбежала в подсобное помещение.

           Едва сдерживая слезы, Зоя покинула пекарню.  

        Она хотела заскочить в зоомагазин, но плакат с потусторонней белой кошкой был сорван с его дверей ветром, а, может, подростками–хулиганами.

          Тогда Зоя изменила маршрут с намерением зайти в квартиру №34 и отвести душу с писательницей, хозяйкой Доминики, но окна встретили ее такой пугающей неживой чернотой, что подняться наверх она не решилась.

         У себя дома, наскоро проглотив сэндвич, не разжевывая, Зоя свернулась комочком и расплакалась от боли за незнакомую девушку. Но реалистка и тут вставила свои три копейки.

            "Слезами горю не поможешь, слезы опустошают, ими орошают строки, а не создают! Надо что–то делать, а от твоего плача у тебя разболеется голова. Ну, а если хочешь поплакать, то плачь во сне!".

Продолжение Глава 5