Закономерно, что в фотоблоге иногда мелькают упоминания о писателях, и сегодня мне хочется вспомнить Михаила Булгакова, вернее его повесть "Роковые яйца", в которой профессор Персиков намутил... Но сначала фото.

Когда я впервые его увидела, то у меня возникла ассоциация с началом "Ста лет одиночества" Маркеса, но там тоже все плохо закончилось. Можно и Курочку Рябу вспомнить, так сказать, вот вам, деда и баба яичко простое, кушайте, не стесняйтесь. 

В любом случае, фото интересное - девушка в рваных джинсах как символ дерзости - зачот. 

А "Роковые яйца" я вспомнила не случайно. На фото есть еще две лампы, лампы светят, а именно свет помог зоологу сделать свое открытие, и куры в тему... далее в повести и о "курологах" присутствует приятная вставка, и хочется писать много, но - я сама не люблю читать длинное, и просто ограничусь двумя моментами.

Почему-то автор начинает свое произведение точной датой: 

16 апреля 1928 года, вечером, профессор зоологии IV государственного университета и директор зооинститута в Москве, Персиков, вошел в свой кабинет, помещающийся в зооинституте, что на улице Герцена. Профессор зажег верхний матовый шар и огляделся.

16 апреля 1928 года по календарю - понедельник, а вот 15 апреля того же года была Пасха, а она выпадает на воскресенье, так что... странность, загадка, и как ни странно, я знаю, почему Михаил Афанасьевич выбрал реальные даты. Но скромно промолчу - уже из опыта я знаю, что

1. Знания множат скорби, и если их не с кем разделить, то начинается конец света.

2. То, что добыто потом и кровью, как-то не хочется вот так взять и разбазарить, но тайны здесь на целый новый код Да Винчи, так что - дерзайте, а мне больше интересно, как сварить вкусный пудинг.

3. И раз обычная домохозяйка догадалась, то умным людям будет совсем несложно, пара пустяков. 

И - пусть все будет хорошо, и не будем думать о том, что случилось в повести дальше. Остановимся не крошечном эпизоде - в нем профессор, устав от наблюдений, возвращается под утро домой.

Как же раньше я не видал его, какая случайность?.. Тьфу, дурак, — профессор наклонился и задумался, глядя на разно обутые ноги, — гм… как же быть? К Панкрату вернуться? Нет, его не разбудишь. Бросить ее, подлую, жалко. Придется в руках нести. — Он снял калошу и брезгливо понес ее.

На стареньком автомобиле с Пречистенки выехали трое. Двое пьяненьких и на коленях у них ярко раскрашенная женщина в шелковых шароварах по моде 28-го года.

— Эх, папаша! крикнула она низким сиповатым голосом, — что ж ты другую-то калошку пропил!

— Видно в Альказаре набрался старичок, — завыл левый пьяненький, правый высунулся из автомобиля и прокричал:

— Отец, что ночная на Волхонке открыта? Мы туда!

Профессор строго посмотрел на них поверх очков, выронил изо рта папиросу и тотчас забыл об их существовании. На Пречистенском бульваре рождалась солнечная прорезь, а шлем Христа начал пылать. Вышло солнце.

И - приятная песенка. Она у меня даже в плеере была когда-то. Кстати, плеер был какой-то "Терминатор". Однажды он упал в кофе, вернее, я его, конечно, уронила, но после того, как он высох, он играл еще много лет.

P.S. Ученых вообще нельзя оставлять в одиночестве...