И вот этот день наступил.

День, когда я решилась взглянуть в глаза своей судьбе, как смотрят в глаза чёрного косматого пса, в глаза которого смотреть опасно.

Злобный пёс, прикованный цепью, только этого и ждёт.

Взгляд любопытного пробуждает его древнюю силу, и он легко разрывает звенья, чтобы освободиться.

Все говорят, что злобный пёс платит освободителю чёрной неблагодарностью, но я в это не верю.

Ты решил подарить мне ещё одну розу.

Обычную, живую розу, у которой упрямые корни  и упругие листья.

Я долго отказывалась, я приводила тысячи разумных доводов.

И главным был тот, что я очень плохая мать.

Но ты мне не верил.

Я жаловалась тебе, что у меня нет горшка и нет земли. Но тебя это не смутило.

По твоему убеждению, роза вполне сносно могла расти в ведёрке из-под майонеза, а землю можно было купить в любом хозяйственном магазине или взять прямо из земли.

Я надеялась, что роза погибнет.

Ты мог забыть о том, что ей нужно постоянно доливать воду в мутный зелёный бокал, где она продолжала жить. Но ты помнил.

И каждый раз говорил, что это я должна заботиться о ней. Спорить с тобой было невозможно, и я покорилась судьбе.

Выйдя ночью во двор, я отыскала на небе Орион и так сказала ему:

- Я должна растить розу. Дай мне горшок!

И мне было совершенно неинтересно, где бедное созвездие будет его искать.

Наутро соседка принесла мне коричневое кашпо.

Оказывается, однажды я выручила её, и теперь, в преддверии Рождества, она раздаёт долги.

Соседка прочитала в гороскопе, что если не возвратить причитающееся, то бык разозлится и лишит своих милостей.

Выходит, мой талисман на новый год – бешеный бык, а я – тореадор, красивый стройный мальчик, играющий со своей судьбой, как будто она кубики или конструктор.

Что ж, если сам Орион послал мне колыбельку, то быть мне по воле Вселенной матерью!

Поплевав на ладони и надев старую куртку, иду в огород добывать землю. Но сначала нужно до неё добраться.

Медленно раскидываю снег. Не потому, что хочется медлить, просто приятно работать.

Хочется кофе.

Всаживаю лопату в снег и стучу в окно, украшенное кривыми снежинками, вырезанными из бумаги. Там моё чудовище рисует фонтан. Кричу:

- Вскипяти чайник! Насыпь две ложки кофе и вынеси мне!

Оно радостно кивает вытянутой чешуйчатой мордочкой, потому что любит что-то для меня сделать.

Из ниоткуда, как будто мы живём в мире без неба, падает снег. Конечно же, он падает с неба, но мне приятнее думать, что из ниоткуда.

Тем временем чудовище приносит мне в чёрных, будто обугленных лапах мой заказ.

В желтоватом, как шампанское, кипятке плавает несколько зёрен кофе. У меня теряются слова.

Чудовище, высунув бугристый, весь в язвах, язык, шумно дышит.

Оно не разговаривает, но всё понимает. Я что-то мычу, отдалённо похожее на благодарность и завариваю кофе сама.

Но этот кофе не так вкусен, как тот, о котором я мечтала в начале.

Я пью его и копаю землю. Я думала, что она будет твёрдой, но она податлива, как мозг малыша.

Опустившись на колени, насыпаю землю в горшок голыми руками: корни розы должны читать отпечатки моих пальцев, и другие книги им не нужны.

Кружка дымится в оправе из снега, её запах приносит тоску.

Зря я разрушила кофе, приготовленный для меня чудовищем: зёрна положила сушиться, а кипяток вылила в раковину.

А ведь можно было выпить старание, с которым этот напиток был приготовлен.

Я забираю будущий дом розы и ухожу к тебе.

Но тебе опять не до меня.

Ты занят, ты потерял свои очки, ты много говоришь через Skype.

Я вижу, что ты злишься и ухожу на кухню жарить картошку.

Пока она коричневеет под газом старенькой плиты, я пишу роман.

Не дождавшись тебя, я пересаживаю розу в горшок и позже, за ужином, всё же высказываю тебе то, чего не собиралась говорить:

- Ну, зачем мне нужна ещё одна роза? Разве ты забыл, во что превратилась первая твоя роза? Ты хочешь сделать из моего дома пристанище для страшилищ? Знаешь, как называют меня дети? Не слышал? «Мама монстра!» И я уже говорила тебе, что мы не можем сходить даже на детскую площадку, потому что потом оно страдает оттого, что люди называют его выродком!

- Ты сам боишься зайти в мой дом, а когда заходишь, то брезгуешь взять чудовище на руки, брезгуешь погладить его по уродливой голове, хотя сам приносишь ему шоколадки и игрушки! Неужели ты хочешь сказать, что второй наш ребёнок избегнет этой участи?

Но именно это ты и хотел сказать.

Я люблю уходить из дома, но не могу заставить себя полюбить не возвращаться в это логово, где живёт маленькое чудовище только потому, что я верю в то, что оно – не чудовище со змеиным хвостом, а обычное существо с нежным сердцем, которому нужна мама…

Я люблю тебя, потому что ты знаешь, что мне нужно.

Ты знаешь, что мне нужно возвращаться.

Мы бредём сквозь метель, склоняя головы вниз. Я несу розу, завёрнутую в тёплый свитер, а ты несёшь пакет с моими рассказами, куда ты незаметно от меня положил новую игрушку для нашего ребёнка.

Вот и встреча с судьбой.

Но пёс, свернувшись калачиком, мирно спит под козырьком продуктового магазина.

Кто же знал, что он вовсе не злой и не страшный, а бык, которого вывели на арену, слеп и беспомощен, как только что посаженный росток кремовой розы?

Мы прощаемся у ворот.

Я смотрю тебе вслед, пока ты не растворяешься в метели.

У нас у каждого своя ответственность, и это мешает нам сблизиться.

Дома тепло и уютно.

Корявые снежинки на окнах трепещут от взрыва лампы: в комнате столько света, что невольно начинаешь думать: зачем вообще он нужен?

Волоча по линолеуму хвост, с радостным гортанным визгом, выползает моё чудовище и, обнимая мои колени скользкими лапами, прижимается ко мне и блаженно затихает.

Почему оно любит именно меня?

Я разворачиваю розу, ставлю её на стол и говорю:

- Смотри, что я принесла! Это роза.

Чудовище ковыляет к столу.

Его глаза, обычно прикрытые серой кожистой плёнкой, широко открыты, как книга.

Я читаю в них изумление, восхищение, негодование.

Оно тянет перепончатые лапы к растению, вырывает его с корнем, бросает на ковёр и топчет когтистыми уродливыми лапами…

Уничтожив розу, оно снова обнимает мои колени и беззвучно плачет.

Я не знаю, как мне поступить.

- Иди в свою комнату, - говорю я строго.

Чудовище, свесив безволосую, как у ящерицы, голову, уходит.

Я долго сижу в кухне, пытаясь заплакать.

Я предупреждала тебя, что идея подарить мне ещё одну розу – бессмысленна.

Может, и хорошо, что она погибла. Кто знает, в какого монстра она бы превратилась через год?

Пересилив себя, встаю и иду в детскую.

Я сама создала эту комнату: голубые медвежата на песочных обоях, полосатое мягкое покрывало, китайские фонарики, плюшевые шторы, резная кроватка, горячий свет настольной лампы.

Я знаю, что чудовище не спит.

Оно ждёт, когда я почитаю ему на ночь сказку. Я сажусь рядом с кроваткой, поправляю одеяло, беру в руки книгу и начинаю читать.

Завтра - Рождество.

Но к нам никто не придёт.

И всё же я оставлю калитку открытой: вдруг косматый, чёрный пёс захочет погреться именно в нашем просторном доме?

06.01.2009